Человека тоже можно разложить на более мелкие компоненты — впечатления, идеи, аффекты, эмоции и т. д. Это Юм и делает. Но когда дело доходит до цели, или до вопроса «А для чего, собственно, все эти компоненты?», то попытка объяснить единство всех их должна быть предпринята с помощью введения некоего общего принципа. Кант вводит этот принцип — категорический императив. Категорический императив объясняет «.для чего» компоненты человека существуют — для свободы. Однако принцип этот абстрактен. Он пуст, и он не был бы принципом свободы, если бы мы не смогли усмотреть его проявления из конкретных жизненных впечатлений, идей, аффектов, эмоций и т.д. Но поскольку человек есть и целое, и части, мы вынуждены перескакивать от исследования одного к исследованию другого, так и не находя ответа.
Литература
[1] ЮмД. Сочинения: В 2-х тт. М.: Мысль, 1996.
[2] Делеэ Ж. Эмпиризм и субъективность: опыт о человеческой природе по Юму. Критическая философия Канта: учение о способностях. Бергсонизм. Спиноза. М.: 2001.
[3] Rawls J. Lectures on the history of moral philosophy. Harvard University Press, 2000.
[4] Антисери Д., Реале Д. Западная философия от истоков до наших дней. От Возрождения до Канта. СПб., 2002.
[5]Шефтсбери Э. Эстетические опыты. М.: Искусство, 1975.
[6] Смит А. Теория нравственных чувств. М.: Республика, 1997.
[7] Rorty R. Truth and progress: philosophical papers. Vol.3. Cambridge University Press, 1998.
[8] Адорно Т. Проблемы философии морали. М.: Республика, 2000.
К. В. Томима (Самара)
Прометей и Фауст: человек культуры и человек цивилизации
Если выбирать между Фаустом и Прометеем, я предпочитаю Прометея.
О. Бапьзак
Сегодня, когда на смену вековым размышлениям об идеальном человеке (рыцаре или придворном, просвещенном монархе или философе) встает вопрос о смысле его бытия в культуре, часто используется понятие «человек культуры». Впервые оно появилось четверть века назад в художественной публицистике М. Пришвина. Писатель трактует «человека культуры» как индивида, вобравшего в себя все содержание и значение эпохи, черпающего силы для своих творений в красоте, а главное, в правде [I, 392]. |