Структура как преданное забвению в естественной установке измерение бытия, постигается при переходе с уровня объективизации, неизбежного при всяком мыслительном процессе7, на уровень более фундаментального отношения — сосуществования, что подразумевает восстановление феноменов в их первоначальной трансценденции и инаковости. «Тогда мы имеем дело больше не с поставлением объекта, но скорее, с коммуникацией с неким способом бытия» [4, 93]. То, между чем и мной объективизирующая мысль полагала бы дистанцию, становится доступным, не теряя своей инаковости, когда я отказываюсь от господствующего положения определяющего все субъекта и становлюсь не более чем возможностью отражать, понимать и отвечать. «Находя мир, бытие в вертикальном положении, стоящими передо мной, а в нем других, мы усваиваем измерение, где идеи обретают свою подлинную основательность. Они суть тайные оси или <...> центры нашей гравитации, эта вполне определимая пустота, над которой возводится свод языка и которая актуально существует только в борьбе аргументов и контраргументов» [2, 26]. Уровень сосуществования исключает существование идей как второй позитивности, как «второго мира, который выставляет свои богатства под вторым солнцем».
В этом состоит отличие метафизики от систематического познания, строящегося на абсолютном основании, в соответствие с которым приводятся все аспекты живого опыта, тотчас становясь сопоставимыми и сравнимыми. В метафизическом познании, как его понимает Мерло-Понти, сравнение и оценивание невозможно, так как, имея дело с живым, а не упрощенным, редуцированным опытом, оно лишено общего критерия, руководствуясь которым, производились бы эти операции. Метафизическое сознание, как и любая вещь, «умирает при контакте с абсолютным, потому что если это не обыденное и дремлющее сознание монотонного мира, оно само является живой связью между мной и мной, мной и другими» [4, 95]. Именно в актуальном, ныне существующем восприятии или выражении следует искать живое отношение к миру вещей, нашу причастность ко всем формам бытия. |