Кульминацией ницшевского представления о нигилизме, о сущности истории метафизики становится разрушение всего сверхчувственного, обусловлен- него «бессилием христианского Бога». Возможно, что вера в Бога будет "продолжаться, его мир будут считать единственно подлинно существующим, но «это похоже на то явление, когда свет тысячелетия назад погасшей звезды еще виден, но при всем своем свечении оказывается чистой видимостью» [2, 175]. Поскольку «убийство Бога» оказалось с самого начала той имплицитной тенденцией метафизики, которая во многом появилась благодаря христианству, точнее, благодаря «феномену церкви с ее притязаниями на власть, феномену светской политики в рамках складывания западного человечества и культуры Нового времени» {2, 176], для Хайдеггера исчезновение Бога, с одной стороны, и превращение христианства в мировоззрение — с другой, оказывается типичным феноменом Нового времени.
Эта раскрытая сущность метафизики как процесса «убийства Бога» никак не связана с атеизмом, от этого упрека свободен и Ницше, и Хайдеггер. Ницше выговаривает то самое слово, «которое непрестанно молчаливо раздавалось все время, пока только историческое совершение Запада определялось метафизически» [2, 171]. Ницше нанес последний удар метафизике, «убийству Бога», ценностному мышлению, забывающему о бытии, но его новое полагание ценностей также убийственно, «потому что совершенно не допускает, чтобы бытие всходило в свой восход и, стало быть, в свою живую сущность» [2, 213].
Хайдеггер полагал близким к ницшевскому ощущению «смерти Бога» опыт «отсутствия Бога», запечатленный в поэзии Гельдерлина. Поэтический опыт Гельдерлина был особенно важен для Хайдеггера, ибо Гельдерлин, ощущая ситуацию метафизического забвения бытия, выразил в своей поэзии стремление к новому пути, который ведет к аутентичному опыту бытия и тем самым открывает доступ к священному и Богу. Испытанный Гельдерлином опыт «отсутствия Бога» отвергает продолжающее существовать в церкви и у отдельных христиан отношение к Богу. Из человеческого опыта мира невозможно выявить никакого общего и всеобщего опыта Бога, поскольку никакой Бог больше не соединяет ясно и отчетливо людей и вещи, и из такого собирания не складывается мировая история и человеческое пребывание в ней. Это отсутствие связи с Богом предстает как картина мировой ночи, которая как судьба мысли находится по ту сторону пессимизма и оптимизма; при этом ясно, что с отсутствием Бога исчезает и обосновывающее основание мира. В мировой ночи должна ощущаться безосновность мира. |